Сегодня самый лучший день.
Пусть реют флаги над полками.
Сегодня самый лучший день -
Сегодня битва с дураками.
Как много лет любой из нас
От них терпел и боль, и муки.
Но вышло время, пробил час,
И мы себе развяжем руки.
Друзьям раздайте по ружью.
Ведь храбрецы средь них найдутся -
Друзьям раздайте по ружью,
И дураки переведутся.
Ломались копья и мечи,
И черепа людей трещали.
Дрались как черти дураки,
Но неизбежно погибали.
Когда последний враг упал,
Труба победу проиграла.
Лишь в этот миг я осознал,
Насколько нас осталось мало.
"Машина времени", "День гнева"
Василий Голубев. Митьки отправляют Брежнева в Афганистан.
Вчера в Киеве мои друзья-афганцы, едва ли не впервые за все время независимости Украины, дали отпор 20-летнему человеконенавистническому режиму. Жалею, что не был рядом с ними. Эмоции захлестывают. Не дай Бог им поддаться, а посему и не буду разлагольствовать.
Единственное – хочу попросить прощения у всех категорий льготников за то, что сейчас не имею возможности выразить уважение и солидарность со всеми без исключения заслуженными людьми и останавливаюсь лишь на одной - воинах-афганцах, как привыкли их называть.
Надеюсь: рассказ будет воспринят с пониманием, как иллюстрация к теме.
Не упрекайте в плагиате – этот рассказ был написан и опубликован мною 13 лет назад, после возвращения из Афганистана. Посчитал, что ему снова пришло время. Понять афганцев можно и нужно.
ПОДОБЕН ВОЛКУ
Мальчик родился слабым, болезненным. В забытом Аллахом туркменском кишлаке - какая медицина? В лучшем случае, фельдшер с грязной каймой под нестриженными ногтями и с жирными волосами. Потому и назвали пацаненка Куртгельды – по-туркменски означает «подобен волку». Старинное народное поверье говорит, что имя помогает будущему мужчине преодолеть хвори, вобрать в себя силу и здоровье красавца-зверя. Так и рос тщедушный туркменский паренек из кишлака Пурнуар с одной ногой короче другой, куриной слепотой, перенесенной в детстве желтухой и массой других болезней. Только чудом можно объяснить, что пацан выжил в средневековой грязи туркменского кишлака.
В восемнадцать лет Куртгельды призвали в армию. В Афганистан. В разведывательную роту. Родине позарез нужны хромоногие слепые герои. Ко всему прочему, на беду свою, рядовой Акмамедов был мусульманином. В разведке же служили в основном славяне. Так что «чурка косолапый» было, пожалуй, к нему просто обращение. Оскорбляли по-другому.
В рейды таких не берут. Представить, как жилось этому бессловесному созданию среди разведчиков-боевиков, трудно. Невозможно. Слабый, больной, иноверец, да еще и «шланг» (в рейды, хоть и не по своей воле, не ходит). Но... Оснований для отправки в Союз, естественно не хватает. Вот если бы он мертвый был - другое дело. В три дня бы на Родине оказался. Да еще с медалью.
Солдат терпеливо и «стойко переносил все тяготы и лишения воинской службы» - сносил пинки и зуботычины, мат и бесконечную работу, пока не был переведен в пехоту. Легче. Но не намного. Земляков побольше. Работы поменьше.
Служить и здесь парню оказалось не по силам. Терял сознание на посту. Маялся животом. Ничего не видел в темноте. Пеших переходов не переносил вовсе. Единственное место, куда можно было кое-как пристроить бойца - рабочим на кухню, и по совместительству уборщиком в офицерской землянке.
Здоровые солдаты тихо презирают таких. Кто из них прав? У одних и других есть все основания и оправдания для таких чувств и действий. Так что никто не прав. Это просто жизнь. Наша бестолковая нервная обыденность.
Взводный, Пашка Беликов, или просто «Рыжий», матерился и плевался - в пехоте каждый человек на счету, работы и службы по горло, а тут - здрасьте, ходит оболтус с тарелками и веником, и ни шиша больше от него проку. Впрочем, что толку материться-то, калек и инвалидов у Родины для Афганистана хватит - один уйдет, пришлют такого же. Так что Рыжий относился к солдату насмешливо-сочувствующе, а со временем как-то и привык к нему. Пашка был опытный взводный, и умело гасил конфликты у себя в хозяйстве. Дымов потому и не вмешивался - Беликов сам справится. Жалко, конечно, туркмена, но что поделаешь, авось до «дембеля» дотянем такого. Поедет к маме таким же, каким приехал сюда. С тем в положенный срок и уехал Дымов в отпуск. Домой!
* * *
Полтора месяца отпуска пролетают быстро. Гораздо быстрее, чем неделя в Афганистане. Отпускное приподнятое настроение гаснет уже в Аэропорту Тузель, в Союзе. Ну а в дивизии, на прибывшего в Афган наваливается равнодушная тоска, что скрашивается только встречей с друзьями.
- ...Дымов? Ну, здравствуй, здравствуй лейтенант.
Это замполит полка. Покуривает на крыльце штаба полка. Щурит воспаленные усталые глаза. Нервно подергивает уголком рта. Сплевывает и продолжает:
-Ну, как съездил? Как жена, дочь? Эх, хорошо, наверное, в Союзе... Да-а, езжай в роту. А пока что тебе строгий выговор. Получай...
-?!... Есть. Разрешите вопрос, товарищ подполковник?
-Ну...
-За что?
-За недостатки в воспитании личного состава. За упущения в индивидуально-воспитательной работе. За низкое политико-моральное состояние подразделения. Хватит?
Замполит, видя замешательство и возмущение Дымова, угрюмо потирает щеки.
-Это твоя доля. Я свою уже получил. Ротный твой - тоже. В роте неоправданные потери. Всё. Не смотри на меня, как хрен на бритву. Остальное в роте расскажут. Поезжай. Сегодня как раз Беликов здесь. Так что поговоришь.
С Беликовым встреча получилась безрадостная. Рыжий хмуро обнял товарища. Почти не разговаривая, отвел к ожидавшей его БМП. До возвращения в роту хмурился и молчал. На Рыжего это не похоже. Обычно даже в самые напряженные и хлопотные моменты, когда и холодно и голодно, и устал до тошноты, Пашка, флегматик, посмеивался и подтрунивал над собой и окружающими. Сейчас же Беликов кривил губы, с ненавистью оглядывал дорогу, много курил.
***
На заставе Павел часа три занимался ежедневными хлопотами, орал на солдат, придирчиво осматривал оружие, окопы, чуть ли не в драку кидался за недовыполненную работу. Курил, курил, курил.
После отбоя поставил немудрящую закуску на стол, выставил котелок с самогоном:
-Садись, Леха. Помянем бойца Акмамедова. Прими, Бог, или как его там, Аллах его душу.
... Напряженка, понимаешь с солдатами получилась у нас. Тут «душки» зашевелились, пришлось усиливать все объекты. На гору, на «Свечу», отправили всех подряд. И Акмамедова тоже. А из него, сам знаешь, вояка как из дерьма пуля... Ну, будем здоровы...
Помотал головой. Закусывать не стал. Закурил.
- Просидели они на горке две недели. И, черт бы его побрал, кончилась вода... Славяне - те народ терпеливый, перебивались кое-как. Вонючие лужи все повыпивали. Жидкость из консервированной картошки, соус из консервов. Короче, еще немного - и мочу начали бы пить. Жара, добавь, за пятьдесят. Пекло. Ну, славяне держались. А этот... Для туркмена вода - это жизнь. Нет воды - нет жизни. Видать, «крыша поехала» у нашего Акмамедова... Постой, давай-ка еще по пять капель...
Снова закурил. Опять не ест. Продолжает.
- В одну прекрасную ночь Акмамедов пропал с заставы. Обыскивать этот пятачок без толку - и так все понятно. К «духам» ушел? Помер? Во всяком случае, начали разыскивать. По рации с горы передали сюда, на «Поляну». Мы уже здесь начали прочесывать равнину. В цепь развернемся - и вперед, чешем. Нашли. Сначала смех услышали, начали подходить, а он встал из-за разрушенного дувала, физиономия черная, губы запеклись, весь мундир порванный, сам в синяках и ссадинах - несколько дней по пустыне и скалам шлялся. Автомат на нас наставил, передернул затвор. Скалится. Потом посмотрел на солнышко, перевернул автомат, упер его себе в живот и... короткая очередь. Помер сразу...
Наливает стакан. Третий, святой...
- Я что сегодня в дивизии-то был? Труп возил. Шмотки. Наградной оформлял... Медаль «За боевые заслуги» получит наш боец на крышку гроба. Твою мать...
Рыжий после нервотрепки и трех стаканов самогона с сигаретой вместо закуски полностью опьянел. Слюняво бессмысленно улыбался и вяло стучал размякшим кулаком об стол, пытался налить еще, но не получалось.
-Да-а, Леха, неоправданные потери. И кто их оправдает? Мамаша Акмамедова? А может Миша Горбачев индульгенцию нам даст? А нам с командиром хрен, а не награды-наградные вернули. Обойдусь и без медали. Ха-ха-ха. Железа, что ли, мало?
Это уже начинался пьяно-нервный бред. Не ты, взводный, виноват. И никто из нас не виноват. Нечего искать виноватого. Но при случае посчитаемся. За них, за всех. За больных и искалеченных, за мертвых и сумасшедших. И не с «духами» рассчитываться надо.
***
Спи спокойно, Куртгельды. Ты не отступил. Ты лишь сделал все, что в твоих силах. Жаль только, что силенок не хватило. «Подобен волку», да, ты и более подобен волку, чем плесень, что не служила там стараниями мам и пап. Спи спокойно, солдат…
Андрей Михайлов, Краматорск
Комментарии