Как участковая из Краматорска стала капитаном полиции во Львове

Львовская газета "Високий Замок" опубликовала интереснейшую историю бывшей жительницы Краматорска Анны N, которая в результате известных событий 2014 года вынуждена была покинуть родной город и начать все по-новому на новом месте. Бывшая школьная учительница, благодаря отличному знанию украинского языка, стала... участковым инспектором милиции Краматорска, а теперь патрулирует улицы Львова в чине капитана полиции. Ну, разве это не интересно?!  

Приводим публикацию в полном объеме.    

"Хрупкая блондинка Аня патрулирует сегодня улицы Львова в чине капитана  полиции. Несколько лет назад учительница украинского языка и литературы  из Краматорска даже не догадывалась, что естественное желание быть украинкой в Украине и разговаривать на родном языке приведет ее в милицию. Она никак не могла поверить, что именно с ее отдела началась война. Аня признается, что наилучший опыт работы и наибольшее удовлетворение от службы она получила именно здесь, на Львовщине, когда работала участковым инспектором в в Дублянах.

"В первые дни работы было столько, что я плакала"

— Каждый раз, когда собираюсь на дежурство в полиции, — рассказывает Аня, — вспоминаю шутку отца с детства: "Если будешь так подметать, то в армию тебя никогда не возьмут". Я никогда не думала о службе в силовых структурах, и попала туда лишь благодаря знанию украинского языка.

Заканчивала университет Славянска и проходила практику в школе в родном Краматорске. В моем классе учился сын одного из начальников межрегионального отдела по борьбе с организованной преступностью. Отец мальчика как-то услышал, как я разговариваю (а я уже тогда всюду и со всеми общалась на украинском), и предложил помочь им с переводом документации, которую писали на русском, а сдавать начальству нужно было на государственном языке. Сначала переводила какие-то отдельные слова, потому что как гражданское лицо не имела права читать те документы. Впоследствии меня приняли на работу в канцелярию, потому что электронные системы перевода, которыми пользовались русскоязычные милиционеры, уж слишком часто приводили к курьезам. Например, вместо "Раздел первый" отчет мог начинаться фразой "Роздягнув перший".

b4

Первые дни были настолько загружены, что я плакала. По окончанию университета мне предложили остаться, и я была этому рада, потому что в школу не очень хотела возвращаться. Система образования убивала — рассеянность, отсутствие структуризованости. А в милиции все четко: есть большая книжка, которая называется Кодексом, и там все прописано – берешь и делаешь.

За год поняла, что здесь не просто все четко, но и циклично. Каждый январь похож на предыдущей в своих правонарушениях, каждое лето повторяется в типе преступлений...

Прошла трехмесячную подготовку в школе милиции в Мариуполе, где слышала много странных вещей. Например, что многовато думаю (но как иначе – я же учитель!), или что на такой работе мне самой необходима рота спецназначенцев для охраны, из-за худощавой комплекции. Но я все же стала участковой в Краматорске.

Лет десять тому назад наш город называли украинским Чикаго, из-за уровня преступности и количества криминальных разборок. Я занялась профилактикой насилия в семье. Уже во Львове поняла, насколько на востоке Украины это распространенная проблема. Здесь столкнулась с несколько другими формами: например, экономическое насилие (мужчина прячет вещи жены, и ей не в чем выйти на улицу) или психологическое (блокирует доступ к Интернету). Я же работала с людьми, которые применяли против своих родственников физическую силу. Объясняла жертвам, что нельзя терпеть издевательства и принимать их как должное. И работа с пострадавшими иногда была тяжелее, чем с агрессорами.

Часто работа стража порядка – это конфликт с собственной совестью: наказать мелкого нарушителя или дать шанс на исправление, которого заслуживает каждый? Стараюсь придерживаться правила: если не знаешь как сделать – сделай по закону. Но потом, весной 2014-го, сама столкнулась с тяжелой дилеммой: наш отдел и администрацию в Краматорске захватили сепаратисты. Начиналась война.

"Или присоединяюсь к так называемой "ДНР", или..."

— Немногие из местных верили, что будут бои: думали, что город, да и область, постигнет судьба Крыма – бескровная аннексия и присоединение к России.

По Краматорску начинали ходить вооруженные люди Стрелкова, а люди делали вид, что ничего не происходит. Нам перестали платить: мне в милиции и бывшему мужу в школе не давали зарплату, мама осталась без пенсии. Это на западе страны, на Львовщине, можно выжить с огорода, хозяйства, а у нас индустриальный город – все живут с государственной работы.

Я не боялась войны, потому что не знала, что такое война. Но я читала "Желтого князя" и понимала, что после войны приходит голод. Я боялась голода! У меня маленький сын. Было жутко, когда на моих глазах хлеб дорожал с 2,50 до 20 гривен. Люди панически опустошали прилавки, как во времена Союза, которые я еще помню. А затем отключили свет и воду. В город перестали привозить помощь, потому что на блокпостах еда отбиралась, и к нам ничего не доходило. Волонтеры понимали, что нет смысла везти что-то сюда, потому что в действительности кормят боевиков, и рискуют жизнью (потому что не всем удалось вернуться).

У меня катились немые слезы от безвыходного положения. Присоединиться к так называемой "ДНР"? Учитель украинского языка и литературы, знаток украинского права (как раз получала второе образование – юридическое), – кому я там нужна, в России? Я осознавала себя украинкой, и никем другим. Что делать? Они забрали у меня все! Я три года платила за учебу на юридическом, и теперь не могу защитить диплом.

Никто с моего курса не осмелился прийти в университет в назначенный день, потому что город уже был в осаде. Я защищалась сама, на украинском языке в захваченном сепаратистами Краматорске. Потом мы с еще двумя коллегами по отделу поехали писать рапорты в столицу – думала уволиться из "органов" и устроиться куда-то в магазин, чтобы семья хоть как-то могла выжить. Нам предложили перевод, на который из всего отдела согласился лишь с десяток людей. Так я очутилась на Львовщине.

"Оказалось, ровер - это не "Рендж-ровер"

- Я всегда думала, что хорошо знаю украинский. Со школы читала много книжек, ко мне друзья и родственники обращались за помощью, когда нужно было что-то перевести или объяснить. Поэтому во Львов ехала спокойно, зная, что проблем с общением не должно было бы быть. Но... На первом вызове, когда меня назначили участковым в Жолквы, получаю такие показания: "Сіли ми зі шваґром на ровер і поїхали до склєпу по мешти". И я понимаю, что я ничего не понимаю.

"Галицьку ґвару" пришлось изучать как новый язык в новой среде. После двух лет жизни во Львове уже обычный украинский режет слух. Я настолько привыкла к львовскому "балаку", что не помню, когда в последний раз употребляла "пожалуйста" и "осторожно" – только "прошу" и "вважай". Даже мой сын, который закончил второй класс в русскоязычной школе в Краматорске, когда ему безразлично, говорит "вшистко едно". А еще он никогда не говорит слово "война" и брезговал Лениным.

b2

Я сама училась в русскоязычной школе, выросла в русскоязычной семье. Мне не с кем было общаться по-украински, потому я знала его только из книжек, в литературном варианте. Впервые услышала живой язык и сама стала ею говорить в выпускных классах благодаря. сериалу "Район Беверли-Хилз". Он был очень популярным в те времена, и транслировали его в украинском переводе. Мы его так и обсуждали с подругами – по-украински, сами этого не замечая. А затем был университет, где почти все предметы преподавали на государственном языке, где педагоги открыли мне вещь, которую не совсем понимала. Именно в Славянске, благодаря нашему куратору, осознала, что я - украинка, живую на своей родной украинской земле, и могу и хочу общаться на украинском языке, а иначе быть не может. До этого никогда не была показной патриоткой: не носила вышиванку, не пела гимн, не вешала на балкон флаг, просто зачитывалась "Роксоланой" Загребельного и знала родной язык. Потом все приобрело особенный смысл.

b3

"Вы не такие!"

— Для меня Львов стал вторым домом – здесь уютно, здесь другие люди, здесь Европа – настоящая, культурная, воспитанная Европа. Здесь ходят в церковь и уважают семью, а с родителям говорят на "вы". У нас - иначе: редко берегут брак, дети быстро разъезжаются и не возвращаются домой, нет первого причастия. У нас каждый сам по себе живет, но работают под каким-то коллективным бессознательным – привыкли, что ими руководят, объединенные не семьей, а заводом. Здесь - наоборот: в жизни все помогают всем, а решения принимают самостоятельно. Я стала свидетелем того, как львовянин и святогорец увидели большую ящерицу, – первый захотел ее сфотографировать, а второй оторвать хвост...

Как раз работа участковым и показала все стороны галицкого слова "громада". Это постоянное общение с людьми, познание их быта и стиля жизни в целом. Здесь люди приветливы, любезны. Во время работы в Жолкве и Дублянах мне удалось получить доверие граждан настолько, что люди даже не пугались, когда повестки в армию во время войны разносил участковый инспектор с шевроном Донецкого МВД.

Офицером новой полиции я стала уже потом – пройдя подготовку на общих основаниях". 

b1

Фото: Facebook 

Комментарии

+3 # Ліза 29.06.2016 02:56
Пишаюсь землячкою!Думаю, саме у Львові вона відчуває себе вдома.
+4 # Степан 28.06.2016 16:24
Жаль, конечно, что патриоты покидают наш регион, а рузькесвиньи никак не хотят ехать домой. Надо бы им помочь!
-3 # Никита 28.06.2016 11:24
Все прекрасно. Но когда человек находится за тысячи километров от своего дома, только тогда он чувствует, что он не на родине. Так и эта женщина. Почему не возвращается в родной Краматорск, здесь как раз и понадобилось ее преданность Украине, ее украиномовнисть. Многие журналисты, которые побывали под дулами врага и выехавшие из города, давно уже вернулись и вместе со всеми строят новую жизнь. А так с далека можно писать и говорить что угодно. И участковым она никогда здесь не была, а работала в отделе общественной безопасности (уличное патрулирование).

Недостаточно прав для комментирования. Выполните вход на сайт

Please publish modules in offcanvas position.